Рассказы пациентов
Рыбакин Артур Владимирович: первичная ринопластика Катерины (обновлено 03.04.2004)
Пластического хирурга я выбирала по зову сердца и велению интуиции – не видя ни одной работы и не услышав ни одного отзыва. Мне-то повезло, но, вообще, никому не рекомендую такой способ.
На консультацию я записывалась за полтора месяца - раньше вариантов уже не было. Недельку подумала и записалась на операцию – на следующий день после консультации. И начала готовиться – бросила курить (посмотрев по телевизору стра-ашную передачу о том, что бывает с курильщиками после пластических операций) и мазала лицо кремом от купероза (впрочем, это было бесполезно - после ринопластики недавно убранный купероз появился снова). Анализы решила сдавать в своей районной поликлинике – врач выписал все направления взамен на обещание показаться после операции. Обещание я до сих пор не выполнила. Ну, ничего, вот пойду за анализами для следующей пластики... Операции же совсем не боялась – лишь однажды приснился сон, что меня привозят в операционную, начинают вводить наркоз, и я вижу около себя не Рыбакина, а Павлюченко. Проснулась, задыхаясь от ужаса.
На консультацию я подошла к 6 вечера – как и была записана. Хотя знакомая девушка, прооперированная на 2 недели раньше, предупреждала, что ждать придется приблизительно 4 часа. Так и получилось - приняли меня после 10. Сидя в холле, я размышляла: «Ну, неужели нельзя записывать не на 6, а на 11, если знают, что такая задержка случается каждый раз. Ладно, там, на час задержать – но 4!» Это хорошо еще мне, с моим индейским спокойствием (клянусь великой клятвой сиу), но многие очень нервничали и открыто злились.
«В чем проблема?» - «Завтра у меня ринопластика», - «Какие вы умные слова знаете!» - пошутил Рыбакин. «Прямо как с трехлетней девочкой, чей словарный запас тянет года на три с половиной», - ехидно оценила я.
Вообще ч/ю у Артура Владимировича не рассчитано на широкую аудиторию. Его шуточки – это или штампы, повторяемые от клиента к клиенту (про «умные слова» я и от других пациенток слышала) или странноватый йумор, больше для себя, чем для окружающих. Было несколько моментов, когда я недоумевала: «А уж не глумится ли он?» И старалась пропускать мимо ушей, не задумываться.
Однако, первое впечатление было положительным. Милый, вежливый, адекватный человек. Ожидая в холле, я постоянно пыталась представить, как Рыбакин выглядит. Напротив меня выходило окно на служебную автостоянку и там постоянно мелькал молодой черноволосый мужчина, который мне не нравился и в котором я подозревала Рыбакина. "Ну ты и дура! Приехала не зная к кому и сразу на операцию!" - ругала я себя. Каково же было мое облегчение, когда в кабинете я увидела другого человека!
Несмотря на полное отсутствие любопытства с моей стороны (показать-то можно все что угодно), мне были продемонстрированы результаты ринопластки. Некоторые – потрясающие, а некоторые совсем не понравились (не по исполнению, а по замыслу). Например, поразила девушка, сделавшая из своего очень красивого носа с изящной горбинкой банальный курносый. Что я не преминула высказать со своей любимой откровенностью («Вы только вот такой нос мне случайно не сделайте!»).
Его вариант моделирования меня не устроил – слишком остренький получался носик. Я вообще слышала, что "фирменным" носиком Рыбакина является носик уточкой ("Что такое носик уточкой?" - спросил удивленный Рыбакин). Я же хотела сохранить изюминку, лишь слегка уменьшив ее в размерах. Так что, в результате, через минут 10 размышлений, мы нарисовали мой «проект». Вообще компьютерное моделирование меня разочаровало – цифровая фотография и так лицо уплощает, да еще и моделировать можно только профиль. Поди сообрази в таком ракурсе, что там получится в три четверти… Зато хирургам должно быть удобно – с них потом спрос меньше. До ринопластики оставались сутки.
Как я потом (наслушавшись на форуме сплетен о том, что часто хирурги доверяют оперировать своим ассистентам) переживала из-за этого самого Андреищева! Он присутствовал на моем предоперационном осмотре, на операции, заходил ко мне несколько раз на следующий после операции день и помогал снимать гипс. Мне так и хотелось спросить: «Артур Владимирович, какое именно участие этот молодой человек принимал в изготовлении моего носа?» Ведь почти никто из других девушек, оперировавшихся у Рыбакина, никогда Андреищева не видел. Странно, что именно мне повезло и так много раз. Но, конечно, на такой вопрос мне никто бы не ответил. В принципе, я ничего не имею против Андрея Руслановича, впечатление он произвел хорошее, но в Питер-то я поехала к Рыбакину. И потом, когда с носом стали происходить разные нехорошие изменения, угадайте, кого именно я винила? Психология-с. Только со временем я поняла, что это обычное участие в процессе ассистента хирурга.
Очень скоро пришла медсестра и повела меня в комнату, похожую на операционную. «Как? Уже?» - перепугалась я. – «Не бойтесь, это только осмотр. Все пациенты пугаются». Рыбакин с Андреищевым меня быстренько осмотрели, обсудили еще раз ключевые моменты операции (окончательно запутав меня в различиях между курносым и вздернутым носами) и начали фотографировать. Рыбакин неопределенно махал рукой, указывая, куда я должна повернуться. Я запуталась. «Ну вот, девушка уже потеряла ориентацию от страха», - прикалывались они. «Просто это называется левый профиль, правый профиль, фас и три четверти», - возмущенно пыталась оправдаться насмерть перепуганная фотограф-я. От успокоительного отказалась, несмотря на настойчивость Рыбакина. Он все равно сказал медсестрам, чтобы делали укол, но укола так и не последовало. Кто за меня вступился – неизвестно. Вернувшись в палату, дрожала от страха – а вдруг они догадаются про температуру и снимут прямо с операционного стола?
Пришли за мной в 2 часа ночи, когда я совсем уже отчаялась и детально представила свое возвращение в Москву в депрессии и без нового носа. Операции боялась. В операционной даже на столе от страха подпрыгивала, пока мне никак не могли попасть в вену. Не могу себе представить, какой смелостью надо обладать, чтобы делать ринопластику под местной анестезией. Присутствовали только анестезиолог («Нарколог», - как оговорилась я однажды) и медсестра.
Снимать гипс для меня было страшнее всего! Я специально осталась в Питере до этого момента, чтобы не снимать самой, чтобы авторитетно убедили, что все, что мне не понравится – отек. Я и сама бы могла себе это сказать, но услышать со стороны как-то эффективнее. Тем более, от Рыбакина, который вызывает у меня абсолютное доверие. Мне даже жаль, что Рыбакин роды не принимает – я бы к нему рожать приехала, не так страшно бы было.
От страха я тряслась на диванчике в холле. Администратор Рыбакина Татьяна даже подошла меня успокоить. Рыбакин подвел меня к зеркалу и я впервые увидела свой новый нос. Напряглась: «Неужели это тот самый нос, который я хотела?» «Тот самый будет», - убедили меня. И я поехала домой, не выпуская из рук пудреницы, в зеркало которой смотрелась всю дорогу. На следующий день, перед отъездом в Москву, зашла к А.В. еще раз – сфотографироваться. Договорились, что он будет осматривать меня в Москве, куда приезжает каждые воскресенье-понедельник (ну, положим, далеко не каждые...).
Первую неделю я не могла оторваться от зеркала – вот он, идеал. Вот тут еще спадет, вот тут уменьшится…
Но через полторы недели отек переместился, и нос очень резко ушел в сторону.
Я переживала, но не спешила звонить Рыбакину. И так знала, что мне расскажут про отек. Сбегала на прием к Цицишвили. «Все харашо. Красавыца будэш», - успокоил он меня. Как я поняла, Цицишвили вообще не свойственно плохо отзываться о конкурентах. Только про одного из хирургов он сказал, что тот его «удивляет в последнее время». Я бы так и не стала звонить Рыбакину, но мой нос увидела Марина (моя знакомая, одна из пациенток Рыбакина) и взяла инициативу в свои руки (за что я ей очень благодарна). Уж не знаю, что она там сказала (а говорить убедительно она умеет), но, не прошло и получаса, как мне позвонил Рыбакин и обещал отзвониться утром, когда прилетит в Москву, и осмотреть. Я отложила 2 важные встречи, но утром звонка так и не последовало.
Мне было очень интересно узнать, почему Рыбакин во время телефонного разговора так неодобрительно прореагировал на мой визит к Цицишвили. «Вы очень рисковали!» - сказал он удивленной мне. Я себе сразу представила картину, как Цицишвили со всего размаху бьет мне по носу, едва я открываю дверь в приемную. Оказалось (по версии Рыбакина), все дело в том, что Цицишвили работает в «Медицине», с которой у Рыбакина не сложились отношения. И поэтому Давид якобы мог сказать что-то такое, что подействовало бы на мою «неустойчивую психику». Я была поражена: и такой характеристикой моей личности и такой прямотой высказывания. Дело в том, что я вообще придаю словам мало значения. Может быть, я бы и могла напрячься, но только в том случае, если бы Цицишвили сказал, что нос мой неминуемо свернется спиралью. Самое забавное, что дальше, в разговоре, Рыбакин абсолютно серьёзно на что-то ответил: «Ну, с вашей устойчивой психикой…» Я решила, что лучше мне пропустить это глумление мимо ушей. Однако, каков характер!
Кривизну носа Рыбакин, однако, увидел сразу. И, осмотревшись по сторонам, сделал мне в массаж, т.е. просто «потаскал» за нос. Забавно, наверное, было наблюдать это со стороны. Мне было велено делать такой массаж самой и мы договорились об осмотре через 2 недели.
Через две недели Рыбакин позвонил сам (я сдержала данное себе обещание и больше не просила об осмотрах, но А. В. с тех пор всегда звонил в те дни, в которые и обещал). Нос меня расстраивал: не дышал, кривизна стала меньше, но все равно была достаточно заметна, на правом крыле появился «треугольник» (своеобразно очерченный выпуклый участок, предположительно - рубец), кость стала шире, сам нос – длиннее и еще на переносице начала прощупываться какая-то ямка. «Все это – отек», - сказал Рыбакин. И обещал меня осмотреть еще через две недели.
Еще через две недели ситуация не изменилась. «Все будет хорошо, - успокаивал Рыбакин. – Даю вашему отеку еще месяц». «Прямо как Кашпировский», - повеселилась. Я все просила порекомендовать мне какой-нибудь укольчик, но Рыбакин не захотел. Пришлось согласиться – месяц так месяц. Потерплю. И дату засекла – 5 июля все уже должно быть ок.
К этому числу кривизна стала менее заметна, «треугольник» значительно уменьшился, но до конца не пропал, кость так и осталась более широкой, чем после снятия гипса и длина носа меня тоже не устраивала – на пару мм покороче бы… Рыбакин не преминул напомнить, что это я сама просила не делать нос слишком маленьким (было дело), но сказал, что если я хочу короче, то он сделает – там работы на 5 минут и гипс потом не нужен. Я была счастлива!
Я пыталась понять, чем мне нос не нравится и чем он отличается от моделирования. На моделировании мы только выровняли спинку и уменьшили под нее кончик. А в жизни то место, где спинка переходит в кончик (вот бы знать, как оно называется) приподнялось и за счет этого нос кажется больше, чем на моделировании. А фас мы и не обсуждали особо, так что тут мои претензии были бы необоснованны.
Через 2 недели после этого мы встречались с Рыбакиным в последний раз. Я за это время сама смоделировала фас и принесла показать. К моему удивлению, Рыбакин сказал, что именно такой нос он мне и делал на столе и что все еще будет. Ну, что же - подожду.
Я писала о полном удалении железы. Мастэктомия. Подробнее